Объединённое княжество Валахии и Молдавии


1859 - 1881 годы         МолдоваМолдова,

Молдова, Объединённое княжество Валахии и Молдавии

В 1301 году основавшая венгерское государство династия Арпадов прервалась. Последовавшая борьба за престол, продолжавшаяся до 1323 г. серьезно сократила возможности Венгрии влиять на обстановку в прилегающих к ней румынских областях. Геополитическое окно возможностей начало открываться, и на сей раз, румыны воспользовались случаем.

Венгерская междоусобица дала возможность правителю долинного княжества Арджеш по имени Басараб объединить под своей властью земли между Дунаем и Карпатами. Имя у основателя валашского государства половецкое («отец» и «господин» по-тюркски), что наводит на мысль о том, что создание княжества стало частичным реваншем половецких вождей за поражение, понесенное ими в происшедшей в 1280-х годах войне с коалицией венгерских аристократов. Этот князь начал править в Арджеше около 1310 г. Первой столицей Валахии стал центр этого княжества Куртя де Арджеш, но на рубеже 14 и 15 веков резиденцию князей перенесли в соседнюю долину, в Тырговиште. О дальнейшей деятельности Басараба известно весьма мало, но к 1330 г., он был правителем земель простиравшихся от Олтении почти до низовьев Дуная, обладателем богатой казны и предводителем сильной армии. Местные вожди были либо покорены силой оружия, либо достигли договоренности. Последнее произошло в отношении самой крупной области нового государства – Олтении, которая сохранила некоторые признаки автономии на протяжении еще нескольких веков валашской истории.

Правитель обширного государства, правда, не обзавелся никаким более солидным титулом и продолжал называться так же, как и вожди славянских племен, а затем румынских долинных княжеств – воевода. Сильные православные монархи провозглашали себя царями, но правители румынских земель за всю их историю так и не почувствовали себя достаточно уверенно, чтобы присвоить столь громкий титул. По мере того, как происходила романская деассимиляция, титул воеводы вытеснялся словом латинского происхождения – domnitor, что иногда переводится как «господарь». В этом же повествовании будем называть правителей Валахии и Молдавии более общепринятым титулом, обозначающем правителя, стоящего ступенькой ниже царя или короля, а именно князем.

Помимо скрытых во тьме истории конкретных обстоятельств объединения Валахии, не вполне ясным остается и один более общий вопрос – каким образом такое стало возможным на территориях, принадлежавших Золотой Орде. Басараб был современником хана Узбека (1313 – 1342 гг.), при котором татарская империя достигла наибольшего расцвета и могущества. У Золотой Орды хватало и сил и воли бороться за гегемонию в Евразии с ближневосточной татарской империей ильханов, противодействовать набиравшим силу новым завоевателям литовцам, подавлять мятежных русских князей. При таких обстоятельствах создание на землях великого хана нового центра силы представляется поистине выдающимся достижением, блестящим проявлением чисто румынского политического стиля, выработавшегося за тысячу лет общения с множеством могущественных завоевателей. Во-первых, были учтены противоречия двух империй и использована потребность татар в союзниках против Венгрии. Однако вряд ли только этого было достаточно для получения долговременной татарской лояльности и готовности к сотрудничеству – ведь Золотая Орда не пыталась раздавить своего вассала и когда он стал более сильным после победы над венграми. По-видимому, Басараб сумел убедить татар как в своей абсолютной лояльности, так и в безобидности, второстепенности и незначительности собственного государства, которое сохранилось, затаившись на дальней окраине империи, пока ханы решали более серьезные вопросы.

Но наиболее тесные отношения у Валахии сложились не с далекими и вряд ли сильно любимыми татарами, а с традиционными друзьями и православными братьями из Болгарии. Оттуда на первых порах управлялась валашская православная церковь, приезжали монахи, художники и ремесленники, учившие румын строить православные храмы и писать на славянском языке. Все это было подкреплено и военным союзом, наличие которого не давало венгерскому королю из новой Анжуйской династии Карлу Роберту заняться валахами еще семь лет после того, как он навел порядок в собственной стране.

Но после того как в 1330 г. Болгария потерпела поражение от сербов, Венгрия решила привести к покорности румын, на которых она привыкла смотреть как на своих вассалов. Валахия приняла вызов и победила. Но далась победа нелегко. Румыны использовали тактику слабых, опустошив свою страну и спрятавшись в горы. И только после того, как прошедшая большую часть Валахии и ничего не добившаяся, зато измотанная голодом, венгерская армия двинулась в обратный путь, Басараб, получивший татарское подкрепление, напал на нее около местечка Посада. Румыны атаковали шедшего по ущелью неприятеля, низвергая камни с горных обрывов, и сумели таким образом похоронить большую часть рыцарей Карла Роберта.

Создание румынских княжеств проходило под знаменем защиты православия от венгерского католицизма. В 1371 г. молдавский князь Лацко принял католическую веру, но ни бояре ни народ не последовали его примеру. Судя по тому, что в 1373 г. князь был похоронен в православной церкви, он сам вскоре отрекся от своего решения, так что история с переходом в лоно западного христианства осталась лишь незначительным эпизодом в жизни молдавского народа. По прошествии пяти веков с момента принятия из Болгарии православного христианства румыны по-прежнему помнили болгарско-византийские корни своей культуры и сохраняли приверженность им. Сама Византия уже давно была слаба, но вместе с другими православными государствами Балкан образовывала что-то вроде «византийского сообщества», объединенного узами религии, а, следовательно, политики и культуры. В первые несколько десятилетий существования румынских государств это сообщество переживало последние перед началом турецких завоеваний благополучные времена. Болгария, вошедшая в пору расцвета при царе Иване Александре (1331 – 1371 гг.), вновь, как и в древние времена, служила новым государствам примером для подражания.

Официальным языком румынских княжеств был славянский, религией – православное христианство. Впервые появившиеся на юг и на восток от Карпат каменные церкви строились и расписывались по византийским канонам. Первыми писцами, архитекторами и художниками были, скорее всего, выходцы из соседних православных стран – Болгарии и Сербии. Высшие авторитеты православного сообщества признали приобщение к нему нового народа, когда константинопольский патриарх распорядился создать самостоятельные митрополии в Валахии (1359 г.) и Молдавии (1382 г.). Княжества отвечали пожертвованиями князей и бояр монастырям Афона, а позднее, во время турецкого господства, Константинопольской патриархии и оплотам христианства на всем Ближнем Востоке, вплоть до далекого Египта. Эти пожертвования были регулярными и весьма щедрыми в продолжение пяти веков – до времен Иона Кузы.

Румынские государства никогда не брали за образец венгерский политический строй, при котором все важные решения могли приниматься королевской властью только с санкции дворянского парламента, а дворяне имели законодательно закрепленное право на восстание против королей, нарушавших конституцию страны. Ни хорошее знакомство с функционированием этой системы, ни ее очевидные на тот момент успехи не могли изменить освященной религиозным единством приверженности румынских правителей древним византийско-болгарским образцам. Таким образом, румынским политическим идеалом была деспотия, при которой аристократия и тем более все остальные слои общества беспрекословно подчинялись воле правителя. Такая точка зрения вскоре была подтверждена огромными успехами государства, основанного на в высшей степени последовательном и энергичном проведении в жизнь деспотического принципа, свидетелем и жертвой которых стала Румыния.

Однако в Молдавии и Валахии имелось много препятствий для триумфа деспотии. Во-первых, этому противилась сама природа, создавшая страну раздробленной на множество слабо связанных друг с другом областей. На это обстоятельство накладывался многовековой опыт самостоятельного существования мелких долинных княжеств и отдельных общин. Наверняка многие местные бояре (а так по болгарскому образцу стали называться представители валашской и молдавской аристократии) вели свое происхождение от славянских воевод и романских судей, правивших своими областями задолго до прихода к власти Басараба и Богдана, поэтому чувствовали себя вправе идти против воли монархов. Более того, в тихих горных убежищах сохранялись свободные крестьянские сообщества, вовсе не признававшие господства аристократии и вряд ли поощрявшие бесконтрольное распоряжение князей своей судьбой. Даже в 18 веке правитель Молдавии Кантемир назвал несколько горных областей своей страны «республиками».

Еще целый ряд факторов слабости румынского деспотизма был следствием геополитической уязвимости страны. И молдавские и валашские князья всегда были слишком слабы для того, чтобы иметь надежную политическую легитимность - в течение почти всей своей истории они были чьими-нибудь вассалами. Помимо этого идеологического обстоятельства имелись чисто практические. Недовольные аристократы почти всегда могли искать поддержки против князя у соседних государств (поскольку сам князь, как правило, был вассалом, а не самостоятельным правителем, то и измена ему не была слишком тяжелым преступлением). Поскольку соседи практически всегда были сильнее румынских государств, то они вполне могли оказать оппозиции весомую поддержку, что они очень часто и делали, подрывая власть князей. И, наконец, в силу их постоянной слабости и зависимости, у правителей Молдавии и Валахии просто элементарно не хватало средств на создание мощного военного и бюрократического аппарата.

Отражением этих обстоятельств стало отсутствие какого-либо механизма престолонаследия. Такие семейно-политические вопросы, как передача престола исключительно старшему сыну, либо от брата к брату, разрешение или запрет наследования по женской линии мучили все монархии мира и послужили причиной гибели сотен наследников престолов и сотен тысяч их подданных. Но румынский случай, когда монархии были созданы в середине 14 века, а внятные правила наследования престола появились в середине 19 века (500 лет спустя после создания и менее чем за 100 лет до гибели румынской монархии!), пожалуй, уникален в мировой истории. За исключением того, что румынская политическая традиция категорически отрицала право женщин управлять государством, царила полная анархия. На престол с одинаковым правом претендовали и братья, и старшие, и младшие, и законные и незаконные сыновья и прочие потомки всех, кому когда-либо доводилось править княжествами. А остальное решала смелость или наглость претендентов, предпочтения воинов или аристократов, а со временем главным условием успеха стала милость того или иного иностранного покровителя.

Впрочем, в полную силу эти факторы проявились немного позже. Обстановка в первые десятилетия существования румынских княжеств была такова, что центральная власть держалась крепче, чем в последующие времена. Решающую роль здесь играл подъем, связанный с освоением новых земель. Самые решительные жители Трансильвании уходили за Карпаты в поисках земли и свободы. Пользуясь обретенной безопасностью, жители тесных долин и тенистых лесов занимали плодородные земли. В течение еще нескольких столетий после описываемого времени иностранные путешественники описывали Молдавию и Валахию как малонаселенные страны, так что нетрудно представить, что в 14 и 15 веках земли, воды, леса, других ресурсов хватало всем. Аристократия еще не была сильной и многочисленной, так что очень многие крестьяне – и оставшиеся на своих местах обитатели укромных долин и густых лесов и переселенцы на новые территории – были свободными собственниками своих земель. В Молдавии, с ее массивами пригодных для переселения земель и крестьянскими «республиками» в горах свободные крестьяне могли в первое столетие существования княжества составлять большинство населения, в более тесной и деспотичной Валахии – вряд ли.

Деятельность свободных переселенцев способствовала быстрому экономическому росту. В то же время эти люди чувствовали себя обязанными князьям, твердая власть которых сделала безопасными плодородные земли, на которых в прежние века румыны могли найти только смерть от руки очередных завоевателей. То же самое можно сказать и о новых дворянах, получавших от князей земли и должности в ходе освоения территорий и создания административных аппаратов новых государств. Эти процессы создавали значительные слои населения, на которые князья могли опереться в борьбе с претендовавшими на самостоятельность боярами. Но населению страны в целом они давали и нечто большее. Избавление от тысячелетних жестких ограничений, стремительный политический и экономический успех породили в то время веру в лучшее будущее и уверенность в своих силах, столь несвойственную как предыдущим, так и последующим поколениям румын. Но поколения первых лет существования румынских государств стали творцами того героического времени, когда этот печальный и покорный народ был творцом своей судьбы.

Впрочем, продолжительность героической эпохи была очень разной в Валахии и Молдавии. Последняя обладала большими ресурсами, находилась в более безопасном положении, пользовалась большей внутренней свободой. Поэтому если в Валахии период подъема непродолжителен, то в Молдавии он был длительным и плодотворным. Как удивительное исключение из средневековой румынской истории предстают нам царствования в Молдавии Петру Мушата (1365 - 1391 гг.) и Александра Доброго (1400 – 1432 гг.), ставшие для страны длительным периодом спокойного развития. Князья занимались совершенствованием законодательства и административной системы. Александр Добрый сосредоточил свои усилия на экономическом развитии Молдавии. В ходе необременительной, но выгодной войны был захвачен важнейший порт на Нижнем Дунае – Килия. Это позволило Молдавии в полной мере пользоваться доходами от торговли между Центральной Европой и Ближним Востоком, безопасность которой была обеспечена силой и стабильностью нового государства. Торговля поощрялась путем предоставления льгот наиболее влиятельным купеческим сообществам – польскому и армянскому. Либеральная экономическая политика подкреплялась религиозной терпимостью – полной свободой в Молдавии пользовались католики, армянские христиане и гуситы, с которыми католическая Европа вела в то время ожесточенную войну.

О силе и благополучии Молдавии свидетельствуют усилия Александра Доброго направленные на то, чтобы поднять ее престиж путем обеспечения более весомой роли в делах православной церкви. В Сучаву были привезены мощи святого Иоанна Нового (погибшего от рук татар в Крыму в начале 14 века). Не исключено, что те, кто позаботился, чтобы новая страна обзавелась собственным небесным покровителем, строили на будущее планы провозглашения главы молдавской церкви патриархом, а главы государства царем. Но реальная политика молдавского государства, несмотря на его растущие силу и благополучие, была осторожной. Петру Мушат в 1387 г. принес клятву вассала польскому королю, а Александр Добрый неоднократно подтверждал этот статус.

Увы, правление Александра Доброго не стало началом длительного подъема Молдавского государства, но в ходе него были накоплены ресурсы и силы, без которых вряд ли было бы возможно блестящее царствование Штефана Великого. Осторожная же внешняя политика молдавских князей вполне оправдана. В эти благополучные для Молдавии времена Валахию постигли бедствия, означавшие крупную и отнюдь не радостную перемену в исторических судьбах румын.

Ссылка на источник: http://www.world-history.ru/countries_about/2339.html


Фотографии о событии

Видеозаписи о событии



Связь с другими материалами