Крымский поход на Москву (1521)

Крымский поход на Москву — поход Мехмед I Гирея, состоявшийся в 1521 году. Был самым тяжёлым за время царствования Василия III.

Причина войны

В 1520 году Царь Московского княжества Василий III, уступив уговорам бояр не послал ежегодную дань Крымскому хану Мехмед Гирею, последний был вынужден пойти в поход.

Участники

Мехмед I Гирей собрал огромное войско численностью около 35 тысяч человек, по русским источникам 100 тысяч человек. В него, кроме почти всей крымской орды, входили ногаи и литовцы под воеводством Евстафия Дашкевича, а потом присоединились казанские татары.

Василий III с войском из 35 тысяч человек (по некоторым источникам до 55 тыс.чел) решил встретить Крымцев на тульском направлении , одна часть войска в районе нынешнего г.Сепухов, другая в районе г.Каширы], третья в районе г.Таруса.

Сражение при реке Ока

28 июля 1521 года Крымские войска подошли к реке Ока близ г. Коломна и переправились через неё. В Коломне находился небольшой гарнизон, который не смог оказать сопротивления. Подоспели русские войска под командованием Бельского Д.Ф. и братом царя – князем Андреем Ивановичем. Однако, московские полки были разбиты, вероятно, поодиночке, значительно превосходящим по численности противником. Русское войско понесло тяжёлые потери, в том числе погибли многие воеводы, многие попали в плен. После битвы остатки московских войск бежали в города, а крымские стали разорять окрестности Коломны. Вскоре к Крымцам присоединились казанские войска под руководством Сахиба Гирея, которые двигаясь на Москву успели разорить Нижний Новгород и окрестности Владимира.

Сожжение Москвы

1 августа 1521 года, совместное татарское войско подошло к окрестностям и подожгли Москву, затем осадили Кремль. Перед этим успели сожгли Николо-Угрешский монастырь, пленили десятки тысяч людей. Хан потребовал, чтобы Василий III своей грамотой подтвердил что впредь будет исправно платить дань Крымскому ханству. Бояре уговорили царя выдать грамоту, так как в Кремле был недостаток пороха, и выдали хану соответствующую грамоту. Получив грамоту хан увел воиска домой вместе с пленными, которых начали продавать уже по дороге домой, многих удалось выкупить русским людям. В ходе набега Русь понесла большие потери, в том числе, среди мирного населения, многие были уведены в плен. В 1522 году для обороны против Казанского ханства был построен город Васильсурск. В результате крымским татарам больше не удавалось совершать подобный прорыв через Оку.

По Карамзину

Исхитив Казань из наших рук, Магмет-Гирей не терял времени в бездействии: хотел укрепить ее за своим братом и для того сильным ударом потрясти Василиеву державу; вооружил не только всех Крымцев, но поднял и Ногаев; соединился с Атаманом Козаков Литовских, Евстафием Дашковичем, и двинулся так скоро к Московским пределам, что Государь едва успел выслать рать на берега Оки, дабы удержать его стремление. Главным Воеводою был юный Князь Димитрий Бельский; с ним находился и меньший брат Государев, Андрей: они в безрассудной надменности не советовались с мужами опытными, или не слушались их советов; стали не там, где надлежало; перепустили Хана через Оку, сразились не вовремя, без устройства, и малодушно бежали. Воеводы Князь Владимир Курбский, Шереметев, двое Замятниных, положили свои головы в несчастной битве. Князя Феодора Оболенского-Лопату взяли в плен. Великий Князь ужаснулся, и еще гораздо более, сведав, что другой неприятель, Саип-Гирей Казанский, от берегов Волги также идет к нашей столице. Сии два Царя соединились под Коломною, опустошая все места, убивая, пленяя людей тысячами, оскверняя святыню храмов, злодействуя, как бывало в старину при Батые или Тохтамыше. Татары сожгли монастырь Св. Николая на Угреше и любимое село Василиево, Остров, а в Воробьеве пили мед из Великокняжеских погребов, смотря на Москву.

Государь удалился в Волок собирать полки, вверив оборону столицы зятю, Царевичу Петру, и Боярам. Все трепетало. Хан 29 июля [1521 г.], среди облаков дыма, под заревом пылающих деревень, стоял уже в нескольких верстах от Москвы, куда стекались жители окрестностей с их семействами и драгоценнейшим имением. Улицы заперлись оболами. Пришельцы и граждане, жены, дети, старцы, искали спасения в Кремле, теснились в воротах, давили друг друга. Митрополит Варлаам (преемник Симонов) усердно молился с народом: градоначальники распорядили защиту, всего более надеясь на искусство Немецкого пушкаря Никласа. Снаряд огнестрельный мог действительно спасти крепость; но был недостаток в порохе. Открылось и другое бедствие: ужасная теснота в Кремле грозила неминуемою заразою. Предвидя худые следствия, слабые начальники вздумали - так повествует один чужеземный современный Историк - обезоружить Хана Магмет-Гирея богатыми дарами: отправили к нему Посольство и бочки с крепким медом. Опасаясь нашего войска и неприступных для него Московских укреплений, Хан согласился не тревожить столицы и мирно идти восвояси, если Великий Князь, по уставу древних времен, обяжется грамотою платить ему дань. Едва ли сам варвар Магмет-Гирей считал такое обязательство действительным: вероятнее, что он хотел единственно унизить Василия и засвидетельствовать свою победу столь обидным для России договором. Вероятно и то, что Бояре Московские не дерзнули бы дать сей грамоты без ведома Государева: Василий же, как видно, боялся временного стыда менее, нежели бедствия Москвы, и предпочел ее мирное избавление славным опасностям кровопролитной, неверной битвы. Написали хартию, скрепили Великокняжескою печатию, вручили Хану, который немедленно отступил к Рязани, где стан его имел вид Азиатского торжища: разбойники сделались купцами, звали к себе жителей, уверяли их в безопасности, продавали им свою добычу и пленников, из коих многие даже без выкупа уходили в город. Сие было хитростию. Атаман Литовский, Евстафий Дашкович, советовал Магмет-Гирею обманом взять крепость: к счастию? в ней бодрствовал Окольничий, Хабар Симский, сын Иоаннова Воеводы Василия Образца, муж опытный, благоразумный, спаситель Нижнего Новагорода. Хан, желая усыпить его, послал к нему Московскую грамоту в удостоверение, что война кончилась и что Великий Князь признал себя данником Крыма; а между тем неприятельские толпы шли к крепости, будто бы для отыскания своих беглецов. Симский, исполняя устав чести, выдал им всех пленников, укрывавшихся в городе, и заплатил 100 рублей за освобождение Князя Феодора Оболенского; но число Литовцев и Татар непрестанно умножалось под стенами, до самого того времени, как Рязанский искусный пушкарь, Немец Иордан, одним выстрелом положил их множество на месте: остальные в ужасе рассеялись. Коварный Хан притворился изумленным: жаловался на сие неприятельское действие; требовал головы Иордановой, стращал местью, но спешил удалиться, ибо сведал о владении Астраханцев в его собственные пределы. Торжество Симского было совершенно: он спас не только Рязань, но и честь Великокняжескую: постыдная хартия Московская осталась в его руках. Ему дали после сан Боярина, и - что еще важнее - внесли описание столь знаменитой услуги в Книги разрядные и в родословные на память векам.

Сие нашествие варваров было самым несчастнейшим случаем Василиева государствования. Предав огню селения от Нижнего Новагорода и Воронежа до берегов Москвы-реки, они пленили несметное число жителей, многих знатных жен и девиц, бросая грудных младенцев на землю; продавали невольников толпами в Кафе, в Астрахани; слабых, престарелых морили голодом: дети Крымцев учились над ними искусству язвить, убивать людей. Одна Москва славила свое, по мнению народа, сверхъестественное спасение: рассказывали о явлениях и чудесах; уставили особенный крестный ход в монастырь Сретения, где мы доныне три раза в год благодарим Небо за избавление сей древней столицы от Тамерланова, Ахматова и Магмет-Гиреева нападения. Великий Князь, возвратясь, изъявил признательность Немецким чиновникам огнестрельного снаряда, Никласу и Иордану; но велел судить Воевод, которые пустили Хана в сердце России. Все упрекали Бельского безрассудностию и малодушием; а Бельский слагал вину на брата Государева, Андрея, который, первый показав тыл неприятелю, увлек других за собою. Василий, щадя брата, наказал только одного Воеводу, Князя Ивана Воротынского, мужа весьма опытного в ратном деле и дотоле всегда храброго. Вина его, кажется, состояла в том, что он, будучи оскорблен надменностию Бельского, с тайным удовольствием видел ошибки сего юного Полководца, жертвовал самолюбию отечеством и не сделал всего возможного для блага России: преступление важное и тем менее извинительное, чем труднее уличить виновного! Лишенный своего поместья и сана, Князь Воротынский долгое время сидел в заключении: был после освобожден, ездил ко Двору, но не мог выехать из столицы.

Ссылка на источник: http://krymology.info/index.php/Крымский_поход_на_Москву_(1521)