Монадология Готфрида Лейбница

Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716) вошел в историю философской мысли как автор «монадологии» и теоретик «теодицеи» – религиозно-философской теории, призванной как-то оправдать наличие зла в мире при одновременном существовании всеблагого и всемилостивейшего Бога.

Лейбниц – сын практикующего юриста и преподавателя философии в Лейпцигском университете, свою взрослую жизнь начал как бы с повторения карьеры отца: окончил Лейпцигский университет по специальности «Философия и юриспруденция», потом повторно прослушал те же курсы в Йенском университете. Будучи отправленным на два года в Париж и Лондон «для совершенствования в науках», он вскоре доказал своей деятельностью, что он не только сын своих родителей, но и сын своей эпохи – эпохи юности буржуазного уклада общественной жизни с её культом разума, авторитетом естествознания, динамизмом промышленного развития, изумлением перед открытыми культурами других народов, стремлениями к самоутверждению личностного достоинства.

Лейбниц, оказавшись вне Германии, не только окунулся в духовную и политическую атмосферу современной ему Европы, но и словно открыл для себя новый мир, поскольку Германия его периода была набором множества владений, а каждый правитель стремился иметь свой «двор» со всем набором министров, советников и даже историков. Лейбниц увидел в Европе действительную жизнь и действительные проблемы, блеск и нищету современного мира. Он внимательно знакомится с современной философией – этой «наукой наук» того периода, улавливает мировоззренческие расхождения материализма и идеализма, противостояние религии и светского мышления.

В Германию Лейбниц возвращается европейски образованным человеком, что дало ему возможность в последующем стать инженером и механиком, математиком и дипломатом, быть приближенным к кругу «двора» ганноверского правителя, с фрейлинами рассуждать о своей «монадологии», записывать «историю» двора, встречаться с Петром I и убеждать его в необходимости открытия в России Академии наук. Сам он к концу жизни за свои заслуги перед наукой становится первым Президентом Берлинской академии наук, членом Английского Королевского Общества (английской академии), членом Парижской академии наук. Лейбниц «сделал себя» сам, своим трудом. Он – сын динамичной эпохи, и многое сделал для того, чтобы способствовать её дальнейшему развитию.

Глубокая философская подготовка Лейбница не вызывает сомнений. В его работах упоминаются положения философии Платона, Аристотеля, работы представителей ранней патристики. Он был знаком и с философией средневековых схоластов, о которой отзывается пренебрежительно. Но особым вниманием Лейбница пользовались труды его философских современников: Декарта, Локка, Спинозы, которых он внимательно изучал. Немаловажным обстоятельством для Лейбница послужило то, что он оказался современником изобретателя микроскопа Н. Левенгука, открывшего перед учеными целый новый мир живых существ, о наличии которого до изобретения микроскопа даже не подозревали. Именно знакомство с микроскопом укрепило намерение Лейбница создать новую философию – «монадологию», учение о бесконечно малых, неделимых, лишенных протяженности, но чувствующих сущностях, составляющих живую первооснову всех видов бытия.

Лейбниц не так уж и много писал, а еще меньше заботился о своевременном печатании написанного. При его жизни вышли: «Исповедание природы против атеистов», «Новая система природы и общения между субстанциями...», «Теодицея». Такие работы, как «Новые опыты о человеческом разуме», «Монадология», большая мировоззренческая переписка были преданы гласности уже после его смерти. Особенностью некоторых работ является то, что они имели своего адресата: Локка, Спинозу, отчасти Декарта, поскольку Лейбниц, при всем уважении к развиваемым ими концепциям, по многим пунктам их теорий имел принципиальные возражения.

Для уяснения собственного мировоззрения Лейбница обратимся к выдержкам из его работ, в которых отразились узловые положения философии Лейбница.

«Монада, о которой мы будем здесь говорить, есть не что иное, как простая субстанция, которая входит в состав сложных; простая – значит, не имеющая частей».

«Я принимаю также за бесспорную истину, что всякое сотворенное бытие, а следовательно, и сотворенная монада, подвержено изменению, что это изменение в каждой монаде беспрерывно... Естественные изменения монад исходят из внутреннего начала, так как внешняя причина не может иметь влияния внутри монад».

«Душами можно назвать только такие монады, восприятия которых более отчетливы и сопровождаются памятью... (Душа) есть нечто большее, чем простая монада».

«И так как всякое настоящее простой субстанции, естественно, есть следствие ее предыдущих состояний, то настоящее ее чревато будущим».

«Но познание необходимых и вечных истин отличает нас от простых животных и доставляет нам обладание разумом и науками, возвышая нас до познания нас самих и Бога. И вот это называется в нас разумной душой или духом».

«Есть также два рода истин: истины разума и истины факта. Истины разума необходимы и противоположные им не возможны, истины факта – случайны и противоположное им возможно».

«Один только Бог есть первичное единство или изначально простая субстанция. Все монады сотворенные или производные составляют его создания и рождаются, так сказать, из беспрерывных, от момента до момента, излучений Божества».

«Все тела, подобно рекам, находятся в непрерывном течении, и части беспрерывно входят в них и выходят оттуда».

Приведенные выше небольшие извлечения из трудов Лейбница позволяют нам более предметно говорить о его философии и об основном её звене – учении о «монадах». Для Лейбница мир объективен, связан, подвижен, представляет собой целостный процесс. Но жизнь, движение, переливы и переходы этому миру дают невидимые, внепространственные духовные сущности – монады. Монады присутствуют в каждой частичке материального мира, каждая из них индивидуальна. В сложных вещах содержится целый комплекс монад, которые в единстве одухотворяют вещь. В итоге различия между неживой материей, растительным миром, царством животных и человеком в том, что в них присутствуют монады разной степени одушевленности: мир в своих состояниях – это уровни разной сложности исходных субстанций.

Материальный мир представляет собой целостный процесс потому, что он есть проявление причинно-следственных связей. Но материальность только повторяет, открывает нам глубинные идеальные процессы, осуществляемые на уровне монад. Любое тело – это своего рода лишь оболочка монады. Пирамидой мира монад выступает высшая, всеобщая, совершенная монада – Бог. Монады материального бытия – это его истечения, эманация монад. К божественной монаде приближается душа человеческая – монада чувствующая и думающая, монада познающая. Пронизанный монадами мир находится в постоянном движении, течении; его можно уподобить потоку реки. В этих характеристиках материального бытия открывается новый аспект философии Лейбница: её насыщенность диалектикой в высоком смысле этого слова.

Сами монады Лейбница полны жизни, движения; каждая из них несет в себе свойства высшей монады – Бога, а потому она, будучи индивидуальной, одновременно несет в себе черты всех монад и черты общей монады – своего творца. Согласно Лейбницу, в каждой внепространственной монаде заключается вся духовная субстанция Вселенной и сама монада оказывается субстанцией, выступает первоосновой, первосущностью бытия. В этих характеристиках монады Лейбниц сквозь время спорит со Спинозой, с его теорией единой субстанции бытия – одухотворенной материей. Не согласен Лейбниц и с Декартом и картезианцами вообще, признающими только божественную субстанцию и её преломление в нашем разуме, разграничивающими миры духовный и физический. Для Лейбница все одухотворено, каждая частичка бытия несет в себе свою субстанцию, а субстанция всех субстанций – Бог.

Будучи рационалистом, Лейбниц оказался в споре и с сенсуалистом Локком. В своей работе «Новые опыты о человеческом разуме», уважительно отзываясь о Локке и достоинствах его труда, он всесторонне анализирует и в итоге не соглашается с представлением Локка о разуме как о «чистой доске». Локковскому положению «Нет ничего в разуме, чего не было бы в чувствах» Лейбниц противопоставляет свое: «Нет ничего в разуме, чего не было бы раньше в чувствах, за исключением самого разума».

В появлении «монадологии» Лейбница сыграл свою роль и левингуковский микроскоп. Если для естествознания это был прорыв в закономерности низших ярусов живой природы, то Лейбниц увидел в этом подтверждение идеи всеобщей одушевленности природы. Позже «монады» Лейбница превратились в «жизненную силу» естествоиспытателей, поскольку путь к постижению сущности жизни оказался довольно тернистым; эта проблема не решена и современным естествознанием. Разработанная Лейбницем теория дифференциального счисления бесконечно малых, где «дельта X» стремится к «О», но не равна «О», для самого Лейбница служила математическим подтверждением истинности «монадологии» как новой картины бытия.

Ссылка на источник: http://eurasialand.ru/txt/babaev/90.htm