РСФСР, Западная Сибирь, Северный Казахстан
В конце октября 1919 года в результате Петропавловской операции, вошедшей во многие военные учебники как образец полководческого искусства, в Петропавловск вошли части под командованием М.Н. Тухачевского и советская власть в крае была восстановлена.
Свою последнюю скрипку Тухачевский (такое уж у него было хобби!) смастерил в звании маршала.
Зимой тридцать седьмого он, предчувствуя беду, произнесет горькую фразу: «А я бы мог стать неплохим скрипачом».
«...А побежденный им Колчак мог бы пополнить плеяду русских путешественников и занять место рядом с выдающимися исследователями Арктики», - хотелось бы добавить к тому, что было когда-то прочитано в журнале «Огонек», опубликовавшем воспоминания сестры Тухачевского Елизаветы Николаевны о своем брате, человеке поистине трагической судьбы, - не ввергни их обоих эпоха в пучину гражданской войны.
Кто бы мог еще вчера подумать, что столетие со дня рождения М. Н. Тухачевского (много ли в истории найдется тех, кто в 25 лет командовал армией, в 27 - фронтом, в 42 - получил маршальский жезл) придется на поистине драматическое в историческом отношении время, когда Запад устами своих видных идеологов и стратегов открыто и уже без политического камуфляжа вещает о едва замаскированном поражении некогда грозной супердержавы, по циничному выражению Э. Бжезинского, «в историческом плане не менее решающим и односторонним, чем поражение наполеоновской Франции в 1815 году, имперской Германии в 1918 году, нацистской Германии и Японии в 1945 году», «о явно различимом моменте капитуляции, оформленном в завуалированных и элегантных выражениях», и, наконец, о том, что «красный флаг официально спущен».
Тот самый цвет, который бывший дворянин и офицер старой российской армии М. Тухачевский выбрал, будучи подпоручиком лейб-гвардии Семеновского полка, из-за чего битые белые генералы считали его «выскочкой», «ренегатом», «типичным карьеристом революционного времени», «красным Наполеоном».
Тот флаг, что победно реял, когда, выражаясь устами одного из самых блестящих публицистов тридцатых годов Михаила Кольцова, «задумчивый, почти рассеянный юноша в тужурке цвета хаки шел во главе полков, оборонявших социализм, ...защищая восточную и западную границы Советской страны, отогнав белопольскую армию до самых ворот Варшавы к ужасу и отчаянию польского маршала, к почтительному восхищению европейских военных светил».
И, наконец, флаг, который, если уж продолжать восторженно-романтический пафос публициста, взвивался благодаря полководческому дарованию Тухачевского в Поволжье, на Дону, Северном Кавказе, на Урале и в Западной Сибири. И у нас, в Петропавловске, где молодому командарму пришлось «скрестить шпаги» с видным авторитетом белого движения адмиралом Колчаком, провозглашенным верховным правителем России.
И тем более с вершин сегодняшнего времени кажется почти непостижимым, как же удалось обутым в лапти красным бойцам умело противостоять хорошо обученной и вооруженной армии, в распоряжении которой имелись в то время пушки, самолеты, танки, и за короткий срок овладеть Златоустом, Челябинском, Курганом, преодолеть берега Тобола и начать подготовку к вошедшей в историю гражданской войны как образец военного искусства Петропавловской операции, где в жестокой схватке схлестнулись два полководческих интеллекта, два стратегических таланта.
О том, какое значение придавал Колчак предстоящему сражению, засвидетельствовал в своих показаниях пленный белый офицер, доподлинно приведя слова адмирала: «Я бросил сюда максимум пехоты при поддержке многочисленной артиллерии, чтобы сломить упорство красных. Знайте, что исход Петропавловской операции решит судьбу мою или красных».
Давая показания, он не сомневался, что бывшую старую крепость Святого Петра взять невозможно. Особенно хорошо были укреплены окраины и центр города, где сосредоточились артиллерийские и пулеметные позиции. Сам «Верховный», поставивший задачу любой ценой удержать Петропавловск, осмотрел оборонительные рубежи своих войск и остался доволен, считая их непреодолимыми. Заграждения из колючей проволоки, готовые в любой момент прийти в движение бронепоезда, удачно скрытые пулеметные точки и артиллерийские батареи - лучшего и не придумаешь.
Белые были уверены, что на единственный мост их противник не отважится сунуться, а в случае чего, он им самим пригодится. Что касается ожидаемой переправы на плотах и лодках - тут они намеревались «искупать» атакующих в ледяной «ванне» еще не успевшего замерзнуть Ишима.
Что мог противопоставить этому Тухачевский? Проводя оперативку с подчиненными, он сделал расчет на быстроту и внезапность, поставил задачу появляться именно там, где не ждет противник, выиграть за счет опережения. И если кто-то (а есть уже и такие) готов отрицать искусство маневра и смелость оперативного мышления молодого, энергичного командарма, то, по крайней мере, его военную дерзость, взятое на вооружение суворовское правило бить не числом, а умением, внезапностью и быстротой натиска, и, конечно же, силой духа красных полков, который, конечно же, присутствовал в то время, иначе бы вряд ли удалось одолеть Колчака.
Когда разведка донесла, что с 15 октября (напомним, что это был 1919-й год) возможно ожидать начала белогвардейского наступления, Тухачевский решил выбить козырь из рук противника и выступить днем раньше.
«Обстановка сложилась так, - отмечалось впоследствии в военно-исторических трудах о Петропавловской операции, - что командарм вынужден был возложить задачу по овладению городом Петропавловском на одну 35-ую дивизию, зная, что остальные части не успеют выровнять с ней фронт. Это было смелое решение. Если бы Тухачевский решил подтянуть другие части своей армии, то дал бы передышку противнику, выигравшему несколько спокойных дней...».
Петропавловская операция удостоилась чести попасть в один из томов «Истории гражданской войны в СССР», в котором читаем: «29 октября три полка 35-ой стрелковой дивизии 5-ой армии подошли к Петропавловску. От города их отделяла только река Ишим. Мост через нее был подожжен белогвардейцами. Казалось, пройти по нему было невозможно. Но помощник начальника пулеметной команды 307-го полка И.Я. Смирнов, несмотря на смертельную опасность, бросился на мост. Он своей шинелью стал тушить огонь. Его подвиг увлек других бойцов. Мост был спасен, и советские войска ринулись к городу...».
Пытаясь выправить положение и вернуть утраченные позиции, в бой при поддержке двух бронепоездов вступили отборные колчаковские части - егеря, морские стрелки и кавалерийские казачьи части. Восточная окраина горящего города несколько раз переходила из рук в руки. Но замысел белых ударить 307-му полку в тыл, отбить деревянный, с таким трудом вырванный мост и сбросить красные полки в Ишим, успеха не имел.
После ожесточенных трехдневных боев, когда на помощь 35-й подошли другие дивизии, колчаковцы, бросив свои обозы, покатились дальше, на восток, по направлению к Омску...
Так и не оправившись от нанесенного тяжелого урона на берегах Тобола и Ишима, в январе 1920 года армия Колчака, окруженная западнее Красноярска, сложила оружие и фактически перестала существовать.
В память о знаменитой Петропавловской операции, вошедшей во многие военные учебники, в областном центре появились улицы 5-й армии, Тухачевского, Павлова, Смирнова, Красноармейская...
Признаться, интерес к личности победителя самого Колчака, я проявил сразу после того, как увидел мемориальную доску на фронтоне старинного купеческого особняка у нас, в Петропавловске, почему-то без достаточных на то оснований объявленного местом расположения штаба не дивизии, а Пятой армии, в чем весьма сомневаются такие вдумчивые и серьезные историки - краеведы, как М.И. Бенюх, опирающиеся в своих исследованиях на достоверные документы (штаб армии - слишком громоздкое «учреждение», чтобы часто, в зависимости от успеха военных операции, переезжать с места на место).
...Портрет на барельефе, где изображен молодой командарм: совсем еще юношеское лицо, резко очерченный подбородок с ямочкой, остроконечный шлем со звездой - живо «дорисовывается» по воспоминаниям его боевых соратников - военачальников: Генриха Христофоровича Эйхе и Николая Ивановича Корицкого.
Г.Х. Эйхе: «...Впервые увидел Тухачевского. До этой встречи он представлялся мне человеком в годах, убеленным сединой. А тут передо мной предстал стройный, среднего роста молодой человек. Он был просто одет. Лицо живое, привлекательное, голос приятный. Он сразу покорил меня своим внешним видом...».
«...Тухачевский прибыл в штаб. Как всегда он был в своей парадной форме - желтых сапогах, малиновых галифе, красной гимнастерке и зеленом шлеме...».
Н.И. Корицкий: «Он сидел в туго перехваченной ремнем гимнастерке со следами погон на плечах, в темно-синих, сильно поношенных брюках, в желтых ботинках с обмотками. Рядом на столе лежали своеобразный головной убор из люфа, имевший форму не то пожарной каски, не то шлема, и коричневые перчатки.
Манеры Михаила Николаевича, его вежливость изобличали в нем хорошо воспитанного человека. У него не было ни фанфаронства, ни высокомерия, ни надменности. Держал себя со всеми ровно, но без панибратства, с чувством собственного достоинства...».
Наверное, так и выглядел «командарм-пять», когда прибыл в Петропавловск 4 ноября 1919 года и издал приказ: «На Петропавловском направлении 3-я армия противника разбита и отступает с арьергардными боями... По показаниям пленных Колчак собирается дать новое сражение в районе станции Исилькуль, произведя перегруппировку войск.
...Войскам проявить крайнюю энергию и настойчивость, дабы не дать противнику возможности собраться и дать нам отпор».
А затем в отбитом у противника городе он провел парад войск и митинг, на котором выступил с приветственной речью.
Мог ли кто из боевых соратников М.Н. Тухачевского предположить в то время, как трагически сложится его дальнейшая судьба, что тот самый «молодой человек в желтых сапогах» скоро станет Маршалом Советского Союза, первым заместителем Наркома обороны, будет признан одним из самых талантливых полководцев, о котором достойный преемник суворовской славы Г.К. Жуков скажет: «Гигант военной мысли, звезда первой величины в плеяде выдающихся военачальников Красной Армии...».
Вряд ли задумывался в то время Тухачевский, страстный поклонник музыки, сам мастеривший скрипки, сколько жертв и трагедий принесет братоубийственная гражданская война, что вслед за ней сталинская «репрессивная коса», пройдясь по своему народу, «вымахнет» из боевых командирских рядов многих его соратников и его самого, что его заклеймят как германского шпиона, а потом, после мрака забвения, будет создан растиражированный в книгах, журнальных и газетных статьях, исчисляемых в суммарном отношении миллионами, «феномен» Тухачевского. Но пройдет еще время, и ему поставят в вину карательные акции в Кронштадте и на Тамбовщине (напомним, что война с антоновщиной раньше трактовалась как борьба с бандитизмом). Но какие бы сегодня ни велись споры вокруг имени маршала, какими бы противоречивыми красками ни был написан исторический портрет Тухачевского (то исключительно сусально-розовыми, то с добавлением дегтя, то в очерняющем цвете), нельзя принять прозвучавший в ряде публикации тон, где его именуют «утонченным интеллигентом, способным на досуге мастерить скрипочки, а в служебное время составлять... кровавые инструкции по сжиганию деревень своей Родины...».
Этот тон по меньшей мере неуместен по отношению к тому, кто сгорел в огне сталинской инквизиции, которая с «корнем» вырвала чуть ли не весь род Тухачевских - мать, жену, едва достигшую совершеннолетия дочь, братьев и сестер.
Не берусь судить, но, честное слово, хотелось бы искренне верить и надеяться, что вышеназванный «компромат», возможно, такая же «липа», какую порой подсовывает услужливая пресса, как правая, так и левая, выполняя соответствующий политический заказ, чтобы «согнать» с пьедесталов героев прежнего времени.
Недавно, к примеру, довелось у одного публициста прочитать следующее; «Потемкин и Суворов, Ушаков и Нахимов зря старались - одержанные ими победы ничего не прибавили к тому, что ныне зовется Россией. Она как бы разом проиграла все войны, которые вела на протяжении последних трех столетий...».
Может ли быть справедливым подобное утверждение по отношению к названным полководцам, хотя бы потому, что какой-либо бездарный правитель или стратег способен в одночасье «профукать» то, что собиралось в течение многих столетий?
Давайте же подходить к нашему историческому прошлому и его кумирам спокойно и взвешенно, «без гнева и пристрастия» (Тацит), памятуя о том, что потеря уважения к своим национальным героям и святыням - свидетельство тяжелой болезни общества. И, конечно же, следует соблюдать корректность выражений и формулировок и ни в коем случае не претендовать на истину в последней инстанции, особенно в отношении тех, кто шел во главе полков и отрядов, будь это Потемкин или Суворов, Жуков или Тухачевский, предоставив возможность сделать это самой истории, которая, смею надеяться, и дорисует уже без политической конъюнктуры и взаимоисключающих красок портрет полководца, «светлым утром» в жизни которого был и останется Петропавловск.
По прошествии многих лет невольно задаешься вопросом: как бы в дальнейшем сложились судьбы Колчака и Тухачевского, двух противостоящих друг другу личностей, антиподов сурового времени, выбравшего их своими заложниками, если бы они не встали под разные цвета флагов, честь которых им пришлось защищать.
И каждый из них сделал это достойно, как и полагается настоящим полководцам, о чем свидетельствует сражение на берегах Ишима, когда схлестнулись две силы одного и того же народа в суровые годы гражданской войны.
Ссылка на источник: http://elib.nklibrary.kz/Shesterikov/statiy/petropavl_2.html